Император, отшельник, старец, святой?..

К 150-летию кончины св.праведного Феодора Томского

   В 2014 году Томская епархия и вся православная Сибирь торжественно отмечает 150-летие со дня кончины  св.праведного Феодора Томского, более известного под именем старца Феодора Кузьмича – одного из самых таинственных персонажей российской истории, отшельника и молитвенника, подвизавшегося в Томской губернии в 40-60-х. годах XIX в. В сознании народа его имя непостижимым образом соединилось с именем Императора Александра I Благословенного. Из отдаленных уголков Сибири молва о благочестивом Царе, отрекшемся от бремени короны ради искупления грехов, достигла самых высоких слоев петербургского общества, и накануне грядущих революционных потрясений эта будоражащая воображение тайна волновала не только известных историков того времени, таких, как официальный биограф Александра I Н.К.Шильдер и Великий Князь Николай Михайлович, но и Льва Николаевича Толстого, сочинившего неоконченные «Посмертные записи старца Федора Кузьмича».

   Старец Феодор Кузьмич был прославлен в соборе Сибирский святых под именем святого Праведного Феодора Томского еще в 1984 году, по благословению Патриарха Пимена. Его память отмечается 2 февраля (старец преставился 20 января 1864 г. по старому стилю) и 5 июля – в день обретения его честных мощей. Духовный подвиг, который нес этот святой, известен с глубокой христианской древности под названием странничества. «Странничество, – учит преподобный Иоанн Лествичник, – есть невозвратное оставление всего, что в отечестве сопротивляется нам в стремлении к благочестию». 5 июля 1995 года в Томске, в результате археологических раскопок на месте разрушенной в советское время часовни над могилой старца Феодора Кузьмича, состоялось обретение его святых мощей, которые были перенесены в Казанскую церковь восстановленного Богородице-Алексиевского мужского монастыря. Почитание святого Феодора Томского давно перешагнуло пределы Сибири и стало всероссийским. 

   До настоящего времени последняя точка в разрешении вопроса: действительно ли Император Александр I скончался в городе Таганроге 19 ноября 1825 года, как утверждают официальные документы, или же он удалился от власти и скрылся в Сибири под именем старца Феодора Кузьмича, все еще не поставлена. В дискуссии на тему был ли Феодор Кузьмич Александром I неоднократно высказывалось мнение о том, что любой ответ на этот вопрос уже не имеет значения для оценки личности и исторической роли этого Императора. Что, в любом случае, тот выбор, который сделал Александр в Таганроге в 1825 году, вычеркнул его со страниц «большой истории», сделав частным человеком. Позволю себе не согласиться с этим утверждением. Даже если в настоящий момент не имеется строгих доказательств тождества Александра I и святого Феодора Томского (хотя исследование почерка последнего, проведенное в 1992 г. в Томске, как и многочисленные свидетельства о вскрытии гробницы Царя в Петропавловском соборе после октябрьского переворота, так же, как и расследования комиссии генерала Н.М.Баранова, доверенного лица Императора Александра III произведенное накануне революции, в достаточной степени говорят в пользу такого тождества), все равно, существует вопрос – почему именно с личностью этого Императора была связана легенда об отречении от престола и сокрытии себя в недрах Сибири. К тому же, в каноническом смысле, русский Император вообще никогда не может отречься от помазания на Царство, в любом случае неся ответственность за все, то происходит во вверенной ему Богом державе.

   Вопрос о том, как закончил свою жизнь Александр I имеет еще один, пожалуй, наиболее важный с точки зрения исторической науки, да и всей политической истории России, аспект. Маловероятно, что такай выдающийся государственный деятель, каким, несомненно, являлся этот Император, оказавший огромное влияние не только на ход отечественной, но и всей европейской истории, руководствовался бы в принятии такого важнейшего решения, как инспирирование собственной кончины, только сугубо личными интересами. Несомненно, что причины, которые могли бы побудить его на этот шаг, были связаны с той общественно-политической обстановкой, которая сложилась в Европе и России к началу 20-х гг. XIX века и которая привела, в конечном итоге, к выступлению гвардейских полков на Сенатской площади 14 декабря 1825 г.

   Несомненно и то, что Государь был осведомлен о планах тайных обществ и готовящемся на него покушении. И если он не приказал сразу же арестовать заговорщиков, то это не означает, что он не предпринимал необходимых мер, чтобы не допустить государственного переворота. Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что косвенным участием в заговоре против отца, Императора Павла, Александр подорвал нравственный авторитет своей власти, чего он, как истинный христианин, не мог не осознавать. Передача престола Великому Князю Николаю Павловичу, известному своими твердыми принципами и силой характера, не замешанному в дворцовых интригах и, что немаловажно, уже имевшему то время наследника, была в этом случае весьма логичным шагом. Однако, будучи осведомленным об истинном масштабе заговора, нити которого тянулись в европейские масонские ложи, Александр I мог быть уверен, что живым сойти с престола ему не дадут. Именно поэтому он мог избрать такой неординарный способ отречения, как инсценировка собственной смерти.  

   Судя по всему, тайна событий, происходивших на берегу Азовского моря в уездном городе Таганроге, вовсе не случайно лично выбранном Александром, как место пребывания больной Императрицы Елизаветы Алексеевны, не была сохранена достаточно хорошо и, как отмечал историк Г. Василич: «молва бежала впереди гроба Александра». Слухи о «подмене» Царя были настолько сильны, что для охраны Кремля, где было выставлено в закрытом гробу тело почившего Императора, в Москву были стянуты дополнительные войска. Однако последующие события междуцарствия и восстание декабристов заслонили в сознании современников таинственные обстоятельства смерти Императора Александра в Таганроге.

   Но слухи эти возродились с новой силой, поначалу только среди населения Сибири, а затем уже и по всей России, после прибытия в марте 1837 г. в Боготольскую волость Томской губернии с партией ссыльнопоселенцев человека, назвавшего себя «не помнящим родства бродягой» Федором Кузьмичом. Этот человек поражал всех знавших его своим величавым видом, обширными познаниями, прекрасным образованием, и в то же время, глубоким христианским смирением и благочестием. Народная молва не случайно отождествляла его образ с покойным Императором Александром: старец Федор Кузьмич был ровесником Императора, разительно напоминал его и ростом, и лицом, и осанкой.

   И все-таки, почему именно Александр I? Неужели во всей Российской империи не нашелся бы другой человек, подходящий по обстоятельствам биографии, свойствам души и чертам внешности на роль старца Феодора Кузьмича? К доказательствам, собранным за многие годы кропотливыми исследователями, мне хотелось бы добавить ещё одно соображение. Рассматривая вопрос о том, кто мог скрываться под именем старца Федора Кузьмича, мы должны исходить из того факта, что круг лиц, к которому мог принадлежать этот человек до того, как появился в Сибири, достаточно узок. Если мы примем во внимание его дату рождения – 1777 г., его несомненное высокое социальное происхождение, то, что он был военный, проживал в Петербурге, принадлежал к высшему обществу и, несомненно, был участником Заграничных походов русской армии 1813-1814 гг. (судя по сюжетам воспоминаний самого старца), то список людей, которые бы подходили под эти критерии, будет насчитывать не более 1 тысячи имен. Например, по данным Л.Г. Бескровного, в русской армии служило накануне войн с Францией (1805-1807 гг.) до 14 тыс., а во время войны 1812 г. - 15-17 тысяч офицеров. Конечно же, старших офицеров, и тем более, генералов, принадлежавших к сливкам общества, было гораздо меньше. К примеру, в 1825 г. в армии служило всего 506 генералов. По воспоминаниям все тех, кто знал старца Федора Кузьмича, в нем буквально бросалось в глаза его аристократическое происхождение, то, что называют «порода». Ни годы предполагаемых скитаний, ни скромное, даже убогое одеяние, ни смирение старца не могли скрыть в его внешности и манерах главного – этот человек, обладавший гвардейской выправкой, знаниями иностранных языков, учтивыми, даже утонченными манерами, имел укоренившуюся привычку повелевать людьми. Сам он никогда и не скрывал своего высокого происхождения, очевидно понимая, что это безполезно, хотя и пытался упростить свою речь употреблением простонародных слов. Так, на прямой вопрос своей духовной дочери из Красноярска Н.Я. Поповой, спросившей о его родителях, чтобы помолиться за них, Феодор Кузьмич отвечал: «Этого тебе знать не нужно. Св. Церковь за них молится. Если открыть мне свое имя, то меня скоро здесь не будет, тогда небесная восплачет и возопиет, а земная возрадуется и возгремит. И если бы я находился при прежних условиях жизни, то долголетней жизни не достиг бы».  

   Хочу также заметить, что по моему глубокому убеждению, из того ограниченного круга лиц, который был очерчен мною выше, именно Александр I более всего подходит для того, чтобы быть старцем Федором Кузьмичом. Следует учитывать, что современников старца поражал масштаб его личности, они видели в нем не просто подвижника благочестия, но человека, чьи познания и умственные способности намного превосходили обычный уровень образованного дворянина того времени. Он с легкостью мог поддерживать беседу с пришедшим к нему на поклон губернским начальством, на равных общался с высшим духовенством, в то же время ходил по деревням, обучая детей грамоте, а крестьян – премудростям земледелия. Сибиряки заслушивались его рассказами об исторических событиях, свидетелем которых (а быть может, и активным участником) он был.

   Не так много найдется людей, способных на тот духовный подвиг, который совершил старец Федор Кузьмич, оставив не просто мирскую, а роскошную, великосветскую, исполненную всяческими соблазнами жизнь ради кельи в Сибири. Если же мы примем во внимание сведения о том, что святой Феодор Томский нес свой подвиг не только во имя искупления личных грехов, но молился о процветании всей Российской империи и Царствующего Дома, что он, несмотря на явную склонность к уединению, вел обширную переписку и следил за всеми событиями, совершавшимися в политической и общественной жизни России, то мы найдем еще одно подтверждение его тождества с Императором Александром I.

   Хочется сделать вывод о том, что ни один из тех фактов, которые мы знаем о Феодоре Кузьмиче, включая черты его внешности, психологический портрет, объем знаний и навыков, моментов, когда старец невольно проговаривался, фактически признавая свое тождество с Царем, и прямого узнавания в старце Александра I третьими лицами, не противоречит этой версии. Сам же факт смерти Императора вполне объясняется подменой его тела, осуществленного при содействии П.М. Волконского, И.И. Дибича, Я. Виллие и самой Императрицы Елизаветы Алексеевны. И только сила инерционного мышления, доставшегося нам со времен господства коммунистической, антихристианской идеологии, мешает многим историкам признать очевидное. Думается мне, даже если бы Церковь и светские власти договорились о сравнительной генетической экспертизе останков старца и, предположим, волос Александра I, и эта экспертиза доказала бы их тождество, найдутся те, кто все равно не признают этих результатов, как не вписывающихся в их картину мироустройства. Здесь, как и в загадке Туринской плащаницы, разгадка скрывается в душе самого человека.

 

   Татьяна Александровна Капустина, историк


   Источники:

   http://rgakfd.ru/n_prakt_d.htm

   Журнал «РУССКИЙ ДОМ», №3, 2014.