Люди-персики и люди-орехи

     Помнится, в далёком детстве моём, всякий раз, когда речь заходила о многообразии национальных особенностей людей, в чём тогдашний Баку не знал недостатка, из уст мудрой бабушки своей не раз приходилось слышать о том, что Бог создал всего-то две нации: хороших людей и плохих людей.

     Много воды утекло с тех пор, многое переменилось в судьбах людей, да и в самой великой державе, которую они ещё не так давно населяли, но скажем, положа руку на сердце, разве ж не права была Бадам-ханум? Сколько раз пришлось на себе испытать истинную правоту этих слов, особенно в тяжкие периоды жизни, когда особенно остро нуждаешься в деятельном участии незнакомых людей, нередко иной национальности и вероисповедания, да ещё оказавшись вдали от родных мест. Признаюсь, невыразимо горько становится всякий раз, когда встречаются вроде как изрядно пожившие на земле люди, которых сам почтенный возраст их должен бы наделить мудрой рассудительностью, и которые с обезкураживающей лёгкостью готовы придать извечным человеческим грехам чуть ли не национальную принадлежность. Так и подмывает спросить иной раз: а диавол, простите, кем является по этническому своему происхождению? Знаете, не удивлюсь нисколько, если у них и на сей вопрос давно заготовлен несокрушимой твёрдости ответ. И всё в их картине мира так просто, так понятно: эти вон честные, а эти пьяницы; эти торгаши, а вон те - хитрецы и проходимцы каких мало; эти трудолюбивые и порядочные, а про тех и говорить нечего – все сплошь подлецы и негодяи... Вот так, ничтоже сумняшеся, взять, да и припечатать целые народы – каждый из которых со своей неповторимой историей и культурой. Ведь, как известно, у Бога всего много. Словно все мы - до единого - не происходим от прародителей наших, невольных участников и несчастных жертв самой великой трагедии в истории человечества. Может, кто-то и не в курсе по сию пору, продолжая пребывать в досадном неведении, но факт происхождения всего человечества от одного отца и одной матери давно уже является установленным наукой фактом.

     Мучительно размышляя об истоках и причинах неубывающей тысячелетиями людской розни, с удручающей регулярностью перерастающую из нескрываемой ненависти в открытое противостояние, подвергая жёсткому анализу собственные слова и поступки, не мог не прийти к выводу о том, что все люди делятся ещё и на тех, кто любит всех, и тех, кто не любит никого. Не берусь судить об их соразмерности, хотя, признаться, так и тянет написать, что первых заметно меньше, но сам факт разделения по этому важнейшему признаку с некоторых пор для автора этих строк непреложная истина. Камнем преткновения долгое время служило само понятие любви. И в самом деле, возможно ли это – любить своих врагов, как нам завещано Спасителем? Обниматься и целоваться с ними, что ли? Помилосердствуйте, это уже слишком, думалось тогда, пока не пришло, милостью Божией, понимание того, что полюбить своего врага – это, прежде, всё же постараться не желать ему зла, а уж потом – по времени у кого как получится – потихоньку, понемногу, пусть поначалу просто словами, без деятельного участия сердца, начать о нём молиться. А там, глядишь…

     Ну, не может быть так, согласитесь: вот этих люблю, а этих нет. Не верю! Знание это пришло не из книжек и прежде потому, что с младенчества был свидетелем того, с каким достоинством проживает свою нелёгкую, если не сказать трагическую, судьбу моя бабушка. Никому никогда не пожелавшая и не причинившая даже толику зла, что не мешало множеству завистников и доброжелателей даже из числа близких ей по крови людей – что особенно больно – не только не позволяла себе проявлять похожие чувства ответно, но и неизменно жалела этих несчастных, помогала им чем только могла. Столько скорби и лишений претерпела, и всё время трудилась, трудилась, трудилась – и в школе в две смены, и придя домой. А ведь не только не была крещена, но ни разу не довелось слышать из её уст даже имени Спасителя. Жила же, получается, по Евангелию… Господи помилуй.

     А ещё, правда, гораздо позже - только не удивляйтесь – этому научил Пушкин, который непостижимым образом умудрился никого из своих героев, а они-то у него все такие разные, не осудить. И даже Онегина, это не «лишнего», как втолковывали нам в своё время, а страшного человека, попирающего на наших глазах все до единой заповеди Христовы, именует он своим добрым приятелем. Да и сами посудите, разве может быть лишним у Господа человек, если слышим из уст Его: «у вас же и волосы на голове все сочтены» (Мф. 10:29). Воистину, драгоценный наш Александр Сергеевич ещё и подлинный гений любви!

     Наверняка некоторые из читающих эти строки могли бы поделиться своими собственными, наверняка небезынтересными, наблюдениями на сей счёт, однако рукопись эта затеяна её автором, главным образом, с целью поделиться тем, что сыны и дочери Адамовы, как видится мне с некоторых пор, разделяются ещё и на… персики и грецкие орехи. И вот почему.

     Народная мудрость гласит, что надо бы съесть с человеком пуд соли, чтобы распознать его истинную суть. Полагаю, и убеждение это с годами лишь крепнет, что количество соли здесь всё же сильно приуменьшено.

      «Вид мой опаляет тех, кто вокруг, нутро же – меня самою», - любила повторять бабушка. О, это вечное удручающее несоответствие внешнего вида и внутреннего содержания… Итак, держу в руках персик. Он так прекрасен, так притягивает взор, так манит аппетитным подрумяненным бочком. А эта, ни с чем не сравнимая, душистая сладкая плоть южного фрукта! Однако, радостно вгрызаяь в него, следует быть весьма осторожным, иначе рискуем серьёзно повредить зубы - потому как самая сердцевина плода буквально каменного свойства и нет в нём того заветного ядрышка абрикосовой косточки, которую, только вспомните, нетерпеливо добывали в детстве, разбивая камнем, и которая, как нам тогда казалось, не уступала по вкусу самому фрукту. Разве ж это не напоминает некоторых людей, а?

     Грецкий же орех совершенно иного свойства: жёсткий, бугристый, и нет в нём ни красок привлекательных, ни аромата. Пройдёшься иной раз по траве и не заметишь его, сорвавшегося нечаянно с ветки. Неприглядный, одним словом. Но ведь это только снаружи, не так ли? И даётся-то непросто, попробуй-ка разломать без усилий, не сразу впустит в душу свою. Но вот вкусил, наконец, из недр его, насыщенных каким-то невероятным непередаваемым вкусом, и ядро - сочное, маслянистое - не только порадует, но и насытит надолго. И тоже напоминает, увы, немногих из нас, да?

     Вот, собственно, и всё. Правда, не могу не почувствовать жгучего вопроса, который так и вертится на самом кончике языка читающего эти строки – к которому из двух даров земли отношу себя сам? Так я вам и сказал, не дождётесь. Но по большому секрету, так и быть, открою тайну: автор этих строк тот ещё фрукт.

     Ирзабеков Фазиль Давуд оглы, в святом Крещении Василий

     Источник: http://zhivoe-slovo.ru