28 августа 1917 года, 100 лет назад, открылся Поместный Собор Православной Российской Церкви. Вопрос нарушения присяги Государю Императору, поднятый на Соборе, так и остался нерешённым.
Епископ Егорьевский Тихон (Шевкунов): «Это все более и более интересующий меня вопрос. Сейчас, как только начнешь говорить о Распутине, пытаясь выяснить, что объективно это был за человек, тут же попадаешь в разряд нерукопожатных, в том числе и в нашей православной среде».
Александр Ткаченко: «Это был страх высоты. Лютый, животный, до холода в груди, до спазма под ложечкой, когда тело действует помимо мыслей, и само решает – как и что ему делать. А ведь еще пять минут назад я на этой площадке мог краковяк станцевать... И тут на память как-то сами собой пришли слова...»
Священник Димитрий Шишкин: «Что такое духовная жизнь? Что такое духовное зрение и чем оно отличается от душевного и телесного? На эти вопросы приходится отвечать, общаясь с людьми «неверующими», которые пытаются судить о вещах духовных с точки зрения материальной и сами себя ставят порой в нелепое положение».
Протоиерей Александр Новопашин: «Не может быть никакой миссии там, где утрачивается чувство благоговения. Как можно привести человека в Церковь посредством превращения Церкви в цирк?»
Святитель Иустин Полянский: «Вследствие продолжительного служения человека греху он свыкается с грехом так, что не чувствует тяжести его, не сознает нужды обращения к Богу, а живет так, как будто и не существует другого, лучшего состояния нравственной свободы».
Учение об уранополитизме убиенного священника Даниила Сысоева можно было бы принять как вполне ортодоксальное, если бы при этом патриотизм христианина не объявлялся идолопоклонством.
Лев Александрович Тихомиров: «Монарх - не деспот, не самовольная власть, руководствуется не своим произволом, и властвует не для себя, и даже не по своему желанию, а есть Божий Слуга, всецело подчиненный Богу на своей службе».
«Всякую вещь красит мера», – говорит святой Исаак Сирин. Как и многие другие грехи и страсти, безпокойство происходит от вполне естественных человеческих свойств, просто доведенных самим человеком до гипертрофированного излишества и перерожденных в некое греховное состояние.
«Попробуй пойми этих святых... Разве они дорожили жизнью? Если да, то почему с готовностью обрекали себя на лишения и страдания - добровольно и часто без всякой видимой необходимости? Или принимали мучения и смерть, когда можно было затаиться и жить дальше. И чем тогда отличается от них тот, кто тяготится своим земным существованием и всерьёз «собирается на небо»?
«Перестали понимать русские люди, что такое Русь: она есть подножие престола Господня. Русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он русский»
28 августа 1917 года, 100 лет назад, открылся Поместный Собор Православной Российской Церкви. Вопрос нарушения присяги Государю Императору, поднятый на Соборе, так и остался нерешённым.
Епископ Егорьевский Тихон (Шевкунов): «Это все более и более интересующий меня вопрос. Сейчас, как только начнешь говорить о Распутине, пытаясь выяснить, что объективно это был за человек, тут же попадаешь в разряд нерукопожатных, в том числе и в нашей православной среде».
Александр Ткаченко: «Это был страх высоты. Лютый, животный, до холода в груди, до спазма под ложечкой, когда тело действует помимо мыслей, и само решает – как и что ему делать. А ведь еще пять минут назад я на этой площадке мог краковяк станцевать... И тут на память как-то сами собой пришли слова...»
Священник Димитрий Шишкин: «Что такое духовная жизнь? Что такое духовное зрение и чем оно отличается от душевного и телесного? На эти вопросы приходится отвечать, общаясь с людьми «неверующими», которые пытаются судить о вещах духовных с точки зрения материальной и сами себя ставят порой в нелепое положение».
Протоиерей Александр Новопашин: «Не может быть никакой миссии там, где утрачивается чувство благоговения. Как можно привести человека в Церковь посредством превращения Церкви в цирк?»
Святитель Иустин Полянский: «Вследствие продолжительного служения человека греху он свыкается с грехом так, что не чувствует тяжести его, не сознает нужды обращения к Богу, а живет так, как будто и не существует другого, лучшего состояния нравственной свободы».
Учение об уранополитизме убиенного священника Даниила Сысоева можно было бы принять как вполне ортодоксальное, если бы при этом патриотизм христианина не объявлялся идолопоклонством. 
Лев Александрович Тихомиров: «Монарх - не деспот, не самовольная власть, руководствуется не своим произволом, и властвует не для себя, и даже не по своему желанию, а есть Божий Слуга, всецело подчиненный Богу на своей службе».
«Всякую вещь красит мера», – говорит святой Исаак Сирин. Как и многие другие грехи и страсти, безпокойство происходит от вполне естественных человеческих свойств, просто доведенных самим человеком до гипертрофированного излишества и перерожденных в некое греховное состояние.
«Попробуй пойми этих святых... Разве они дорожили жизнью? Если да, то почему с готовностью обрекали себя на лишения и страдания - добровольно и часто без всякой видимой необходимости? Или принимали мучения и смерть, когда можно было затаиться и жить дальше. И чем тогда отличается от них тот, кто тяготится своим земным существованием и всерьёз «собирается на небо»?
